Улыбка Бога [СИ] - Михаил Гвор

— Люди. Четверо, — сказала девушка, не обрачиваясь. Поразмыслив, ткнула лапой по направлению движения. — Нет, шестеро. Чуешь?

— Угу, — подтвердил Костя, принюхавшись и прислушавшись. — Через каждые 50–60 метров сидят. Парочка даже на дерево взгромоздилась. Наблюдатели. По нашу душу.

— За шо мы имеем разговор? — вклинился Любецкий, вертя головой во все стороны, надеясь, если что, заметить признаки врага первым.

— За то, что нас здесь ждут, — нахмурился Костя. — И, похоже, серьезно ждут, если за версту от станции секретов понаставили…

— Будет каких-то предложений? А то мне этих состояний категорически не кошерен.

— Ага. Предложений будет. Как без них? — ответил Грым и скомандовал. — Отходим назад и думаем, что делать. Давай! — Грым помог Любецкому забраться обратно на спину.

Йети бесшумно отбежали обратно. Минут через десять неторопливого бега, они расположились на небольшом бугорке, надежно скрытом густым ельником.

— Я так думаю, — начал совещание Грым, — фрицы высматривают именно нас. Точнее, тех, кто придет взрывать станцию. И они просекли, что предыдущие объекты мы взрывали с опушек. Судя по всему, работают серьезные спецы. Расположены грамотно. И вообще, думают они как-то не так, как обычные гансы.

— Думают не так?! — удивленный Яшка широко раскрыл рот и пошире распахнул глаза. — Грым, до всем Ваших достоинств Ви еще имеете чтение мыслей? Вам же просто нет цены! Ви же на Молдаванке будете король и никак не меньше! Зачем Вам были нужны дочки старого Иосифа, которых даже не в курсе, шо за сокровище они имели обладать. Или обладали иметь? Неважно, за Вами же пойдет любая, даже Соня с Пересыпи, шо даже мене говорила, будто ждет своего Костю. — Любецкий на минуту замер и восхищенно выдохнул, — Грым! Ви таки ещё и моряк? Рыбачка Соня ждет Вас? Таки Ви уникальная личность!

— Мысли не читаю, — Оборвал Грым запутаную вязь рассуждений Любецкого. — Точнее, могу, но сильно напрягаться приходится. А обычно так, что-то типа запаха ощущаю. Как сказать точнее — не знаю. Да и неважно это, — Костя уныло махнул лапой. — Сейчас что делать будем? Пройти между наблюдателями — не проблема. Но могут быть еще какие-то сюрпризы. Вопрос — какие?

— Мины по опушке, — сказала Светка, последнее время поднаторевшая в тактике «малой войны», — обычные противопехотные, «шпрингены», и сигнальные. Мы им крепко подгадили…

— Напрашивается, — согласился Костя. — Без мин тут никак. Еще что?

— Проходы промежду мин, шо будут как раз выходить напротив пулеметных точек. Шобы делать сюрпризов тем, кто чует мины, как некоторые. И еще таких пулеметов, шо наводятся с шухера. А если засаду делал Яша Любецкий, то он не забыл бы за пару точек там, куда будут бежать вляпавшиеся. И поставил бы там таких ушлых ребят и большой черный пулемет до полного счастья. И я таки скажу, шо ми не сможем сейчас предсказать все пакости, до которых додумался такой сумрачный тевтонский гений.

— Что предлагаешь?

— Грым, Ви, конечно, видный мужчина, любимец дочек старого Иосифа и даже самой Сони, но лезть напролом несколько не благоразумно. Надо придумать шо-то совершенно оригинальное. Шобы ни одна мина не остановила.

— Например? — спросила Светка, которой Яшкин выговор хоть и понравился в начале знакомства, изрядно успел поднадоесть. Да и его вечное словоблудие порой топило в самом себе откровенно полезные мысли.

— У мене есть таких волшебных слов, как паровоз. Немцы еще не сделали мин, шобы пускать мимо рельсов собственных поездов. Если ви посмотрите до западного направления, то под ту горочку поезд не остановится, если только ему не мешать изнутри. А шобы всё прошло без лишнего гармидера, надо иметь эшелон с горючим и воткнуть пару гранат на цистерны. Можно пару пар. Гранаты лишними не бывают у принципе!

— А ты умеешь водить паровоз? — задал вопрос в лоб Костя.

— Таки Ви верите, шо в мире есть таких вещей, которых бы не умел настоящий одессит? — всерьёз обиделся Яшка. — Я еще не пробовал, но почему-то уверен, шо у меня таки получится! Вряд ли паровоз сложнее внутри, чем мой любимый тарантас, который спалили фрицы, шоб им сто лет икалось в печенку дохлым ежиком!

— Добре, будем надеяться, что справимся, — произнес Костя. — Подкараулим подходящий эшелон километров за пятнадцать от станции. Там как раз он в горку ползти будет. Вырежем поездную бригаду, заминируем. Фрицевские же мины на благое дело и пустим. Разгонимся, заклиним газ… Ну, или что там?.. Спрыгнем, не доезжая… Блин, не выйдет!

— Мы имеем проблем?

— Конечно, имеем! Мы же со Светкой просто не поместимся в кабине! — огорченный Грым понуро опустил плечи.

— Костя! — от обиды Яшка даже назвал йети человеческим именем. — Ви таки всерьез думаете, шо сын рома Будулая и внук Коли Корено не сможет прирезать пару поцев за свою родную и любимую Родину? Ви меня обижаете, и никак иначе! Ви будете ставить мины, я пойду до паровоза, а наша красавица подстрахует на случай разных неприятностей. Таки работаем?

— Таки да!

— Э! — возмутилась Светка. — А почему это я на подстраховке?

— Светик, — издалека начал Костя, — я бы сказал, что у тебя нет опыта в постановке мин. Но это не главная причина. Цистерны очень грязные. Все в мазуте и угольной пыли. Ты же не захочешь пачкать одежду?

— Ага, как в болото лезть, ты про одежду не спрашивал!

— Ты готова пойти на дело голой? В смысле — в одной шерсти?

— Таки, я за! — восторженно приветствовал Любецкий красоту предложения.

Девушка прошипела сквозь зубы несколько слов на специфическом тольяттинском диалекте. Впрочем, общий смысл был хоть и крайне неприличен, но вполне понятен: с планом она соглашалась, однако кому-то это обойдется очень дорого. Скорее всего, тому немцу, который придумал ставить на них ловушки, не дающие просто и по-человечески пойти и взорвать!

— Впрочем, тебе тоже найдется работа. — утешил ее Костя. — Ночью мины снимать пойдем. Когда немцы не видят. Заодно и потренируешься.

30 июля 1941 года. Белоруссия

Нужный эшелон подошел уже днем. Неприятным сюрпризом оказались платформы с охранниками в середине и конце состава. Хорошо, вовремя удалось рассмотреть детали и скорректировать план. Йети рванулись к поезду одновременно. Светка взлетела на заднюю платформу и нашла, наконец, на ком сорвать злость. Ни один из пяти немцев не успел даже понять, что происходит… Только, пожилой фельдфебель что-то заметил. Но было поздно, он уже летел с платформы вниз, а там гостеприимно стучали по стыкам рельсов колеса…

У Кости задача была посложнее. Уравняв скорости, он закинул Яшку на тендерную платформу, после чего пропустил несколько цистерн и повторил уже проделанную подругой операцию. Вспрыгивать пришлось на противоходе, но это мало что меняло и совсем не помешало. Передавив ошалевших от невиданного зрелища фрицев, йети пристроил мины на ближайших цистернах и, запрыгнув на переднюю, побежал по качающимся под ногами тоннам горючего в голову эшелона. До тендера оставалось еще две цистерны, когда паровоз победно прогудел начальные такты «Хава Нагилы»…

На заваленный углем тендер Яшка приземлился крайне удачно. Всё-таки прыгать с йети намного удобнее, чем карабкаться с земли, да еще предварительно хорошенько пробежавшись! А тут как с эскалатора в московском метро сошел: раз и готово! И, в отличие от немца-охранника, уже готов к труду и обороне: кнут не оставит фрицу ни одного шанса!.. Что за черт!? Ни кнут, ни даже нож не потребовались. Немец валялся лицом вниз, из-под левой лопатки торчала самая настоящая стрела, вокруг которой расплывалось темное пятно. Второе тело почти в такой же позе обнаружилось на куче угля. Только стрела, видимо ради разнообразия, торчала в районе печени.

Еще один фриц, в котором по голому грязному торсу однозначно определялся кочегар, удобно раскинулся у самой будки, одаривая ясное небо двумя улыбками.

— Здрасьте Вам через окно! — сам себе заявил Любецкий, перепрыгивая через трупы, и бросаясь к кабине, идущего на всех парах паровоза. — И кто, скажите, пожалуйста, решил так удачно сэкономить нам проблем?

Тело машиниста, ничуть не более живого, чем разложенные на тендере, было аккуратно пристроено в углу будки. Рядом с тушкой винноубиенного, не менее аккуратно пристроился лук, самодельный, но добротный, с толстой тетивой, сплетенной чуть ли не из жил какого-то животного.

Единственным живым в поле зрения, оказался невысокий жилистый человек азиатской наружности, одетый в рваную гимнастерку. Человек, суеверно посматривая на рычаги управления, неутомимо работал лопатой, словно решил выяснить, в состоянии ли он забить топку углем быстрее, чем давление в котлах превысит все допустимые ограничения. При этом красноармеец негромко ругался на жуткой смеси ломаного русского и, наверное, неломаного, но совершенно неведомого Яшке, языков.